Неточные совпадения
Были приглашены также мельник Ермилыч и
поп Макар. Последний долго не соглашался ехать к староверам, пока писарь не уговорил его. К самому новоселью подоспел и исправник Полуянов, который обладал каким-то чутьем
попадать на такие праздники. Одним словом, собралась большая и веселая компания. Как-то все выходило весело, начиная с того, что Харитон Артемьевич никак не мог узнать зятя-писаря и все спрашивал...
Поутру
на белые степи гляжу,
Послышался звон колокольный,
Тихонько в убогую церковь вхожу,
Смешалась с толпой богомольной.
Отслушав обедню, к
попу подошла,
Молебен служить попросила…
Всё было спокойно — толпа не ушла…
Совсем меня горе сломило!
За что мы обижены столько, Христос?
За что поруганьем покрыты?
И реки давно накопившихся слез
Упали на жесткие плиты!
Раз весною он всю ночь не
спал, тосковал, хотелось ему выпить. Дома нечего захватить было. Надел шапку и вышел. Прошел по улице, дошел до
попов. У дьячка борона наружу стоит прислонена к плетню. Прокофий подошел, вскинул борону
на спину и понес к Петровне в корчму, «Авось, даст бутылочку». Не успел он отойти, как дьячок вышел
на крыльцо. Уж совсем светло, — видит, Прокофий несет его борону.
В догматике ее рассказывается, что бог Саваоф, видя, что христианство
пало на земле от пришествия некоего антихриста из монашеского чина, разумея, без сомнения, под этим антихристом патриарха Никона […патриарх Никон — в миру Никита Минов (1605—1681), выдающийся русский религиозный деятель.], сошел сам
на землю в лице крестьянина Костромской губернии, Юрьевецкого уезда, Данилы [Данила Филиппов (ум. в 1700 г.) — основатель хлыстовской секты.], или, как другие говорят, Капитона Филипповича; а между тем в Нижегородской губернии, сколько мне помнится, у двух столетних крестьянских супругов Сусловых родился ребенок-мальчик, которого ни
поп и никто из крестьян крестить и воспринять от купели не пожелали…
После обеда Порфирий Владимирыч удалился
спать, услав предварительно Евпраксеюшку
на село к
попу; Арина Петровна, отложив отъезд в Погорелку, тоже ушла в свою комнату и, усевшись в кресло, дремала. Петенька счел это время самым благоприятным, чтоб попытать счастья у бабушки, и отправился к ней.
Серая попадья, подняв очки
на лоб, положив
на колени руки и шитьё, сидела у окна, изредка вставляя в речь дяди два-три негромких слова, а
поп, возбуждённый и растрёпанный, то вскакивал и летел куда-то по комнате, сбивая стулья, то, как бы в отчаянии,
падал на клеёнчатый диван и, хватаясь за голову руками, кричал...
Поп звонко хохотал, вскидывая голову, как туго взнузданная лошадь; длинные волосы
падали ему
на угреватые щёки, он откидывал их за уши, тяжко отдувался и вдруг, прервав смех, смотрел
на людей, строго хмурясь, и громко говорил что-нибудь от писания. Вскоре он ушёл, покачиваясь, махая рукою во все стороны, сопровождаемый старым дьяконом, и тотчас же высокая старуха встала, поправляя
на голове тёмный платок, и начала говорить громко и внушительно...
Матвей выбежал в сени, — в углу стоял татарин, закрыв лицо руками, и бормотал. По двору металась Наталья, из её бестолковых криков Матвей узнал, что лекарь
спит, пьяный, и его не могут разбудить, никольский
поп уехал
на мельницу, сомов ловить, а варваринский болен — пчёлы его искусали так, что глаза не глядят.
— Вы видите, — продолжал
Поп, и его рука, лежавшая
на столе, стала нервно дрожать. Моя рука тоже лежала
на столе и так же задрожала, как рука
Попа. Он нагнулся и, широко раскрыв глаза, произнес: — Вы понимаете? Клянусь, что Галуэй ее любовник, и мы даже не знаем, чем рисковал Ганувер,
попав в такое общество. Вы видели золотую цепь и слышали, что говорилось при этом! Что делать?
Конечно, Белоус знал это испытанное средство, но приберегал его до последнего момента. Он придумал с Терешкой другую штуку: пустить
попа Мирона с крестным ходом под монастырь, — по иконам Гермоген не посмеет
палить, ну, тогда и брать монастырь. Задумано, сделано… Но Гермоген повернул
на другое. Крестного хода он не тронул, а пустил картечь
на Служнюю слободу и поджег несколько домов. Народ бросил крестный ход и пустился спасать свою худобу. Остался один
поп Мирон да дьячок Арефа.
Инок Гермоген с радостью встретил подмогу, как и вся монашеская братия. Всех удивило только одно: когда инок Гермоген пошел в церковь, то
на паперти увидел дьячка Арефу, который сидел, закрыв лицо руками, и горько плакал. Как он
попал в монастырь и когда — никто и ничего не мог сказать. А маэор Мамеев уже хозяйничал в Служней слободе и первым делом связал
попа Мирона.
Обыкновенно Полуект Степаныч завертывал к
попу Мирону, а потом уже пешком шел в монастырь, но
на этот раз колымага остановилась прямо у монастырских ворот. Воеводша так рассчитала, чтобы
попасть прямо к обедне. В старой зимней церкви как раз шла служба. Народу набралось-таки порядочно.
Когда похороны вышли из улицы
на площадь, оказалось, что она тесно забита обывателями, запасными, солдатами поручика Маврина, малочисленным начальством и духовенством в центре толпы. Хладнокровный поручик парадно, монументом стоял впереди своих солдат, его освещало солнце; конусообразные
попы и дьякона стояли тоже золотыми истуканами, они таяли, плавились
на солнце, сияние риз тоже
падало на поручика Маврина; впереди аналоя подпрыгивал, размахивая фуражкой, толстый офицер с жестяной головою.
Артамонов очень подружился с Утешителем. Время от времени
на него снова стала
нападать скука, вызывая в нём непобедимое желание пить. Напиваться у брата было стыдно, там всегда торчали чужие люди, а он особенно не хотел показать себя пьяным
Поповой. Дома Наталья в такие дни уныло сгибалась, угнетённо молчала; было бы лучше, если б она ругалась, тогда и самому можно бы ругать её. А так она была похожа
на ограбленную и, не возбуждая злобы, возбуждала чувство, близкое жалости к ней; Артамонов шёл к Серафиму.
По своему уму и особенно по своему богатейшему голосу он смело мог рассчитывать
на дьяконское место, но это заветное желание оказалось решительно неосуществимым, потому что нет-нет Асклипиодот в чем-нибудь и
попадет: подерется в пьяном виде, сгрубит
попу, поколотит жену — словом, устроит что-нибудь самое неудобосказуемое, что начальство мотает себе
на ус, а Асклипиодот сидит себе да сидит в дьячках.
Селиван тогда сейчас же и выкидывал хитрость: он выставлял огонь
на свое окошко и
на этот свет к нему
попадали купцы с толстыми черезами, дворяне с потайными шкатулками и
попы с меховыми треухами, подложенными во всю ширь денежными бумажками.
Живет Балда в
поповом доме,
Спит себе
на соломе,
Ест за четверых,
Работает за семерых...
Идут, идут! Народ
Волнуется! Вот уж несут хоругви!
А вот
попы с иконами, с крестами!
Вот патриарх! Вот стольники! Бояре!
Вот стряпчие царевы! Вот он сам!
В венце и в бармах, в золотой одежде,
С державою и скипетром в руках!
Как он идет! Все
пали на колени —
Между рядов безмолвных он проходит
Ко Красному крыльцу — остановился —
Столпились все — он говорит к народу…
Да, это был добрый попик, но умер он нехорошею смертью. Однажды, когда все вышли из дому и пьяный попик остался один лежать
на постели, ему вздумалось докурить. Он встал и, шатаясь, подошел к огромному, жарко натопленному камельку, чтобы закурить у огня трубку. Он был слишком уж пьян, покачнулся и
упал в огонь. Когда пришли домочадцы, от
попа остались лишь ноги.
— А тебе бы так: облюбовал девку, да и тащи к
попу?.. Нет, брат, не
на таковску
попал… Не такова уродилась я, — звонко захохотала Фленушка.
Когда
Попов вернулся из деревни с провизией, товарищи обняли его со слезами
на глазах, поцеловали, долго уверяли его, что он великий артист, потом вдруг
напали на него и убили.
Светлый праздник. Вчера купил десяток яиц, кулич и пасху. У заутрени был у Владимирской. Купечества было видимо-невидимо! Христосовался семьдесят два раза, не считая младенцев. Нарочно считал. После заутрени пил чай дома и разговлялся. После чая лег соснуть. Засыпая, думал: какие счастливые люди
попы и сколько денег собрали они во время Великого поста и сколько соберут их еще
на Святой! Вот уж в
попы хоть грамотный, а ни за что не
попадешь!
Напротив, он даже оборонялся и «с себя
попа Кирилла столкнул, и он,
поп,
упал на пол, и в то время его,
попа Кирилла, поднял тоя церкови сторож Михайло Иванов», а он, дьякон, «о таком его,
попа Кирилла, бесчинстве, объявлял приходским людям.
Так они и в Сибирь
попали: барыня сюда поехала дочь навестить, которая была тут за губернатором замужем, и
попа с дароносицей
на передней лавочке привезла.
— Керасивна об одном только интересовалась: «чи вже Савка пип?» И, узнав, что он
поп, она
пала на колени и так
на коленях и проползла восемь — десять верст до своих Парипс, куда этими днями уже прибыл и новый «пип Савка».
Значит, против доноса Перфилия только две отмены: 1)
поп упал с дьякона, потому что дьякон его сам сбросил, а не сторож его «вызволил», и 2) скачка чехардою в алтаре хотя и была, но езды верхом
на дьяконе «вокруг престола» не было, потому что дьякон Петр отца Кирилла с себя скинул
на пол.
Спрошенный после дьякона сторож Михайло Иванов показал, что «
поп Кирилл напился пьян, во время вечернего пения во святом алтаре во священном одеянии
на дьякона Петра чехардою садился, и то он, Михайло, видел, а как дьякон
попа столкнул и
поп упал на пол, в то время Михайла
попа поднял, и о его, Попове, бесчинстве и дьякон Петр и сторож Михайло приходским людям извещали.
— Ага; вот теперь понимаю, где я: это я
попал на кладбище. Вон и огонек у нашего
попа. Не хотел ледачий пустить ко мне свою поповпу окрестить детину. Да и не надо; только где же тут, у черта, должен быть сторож Матвейко?
Услышав, что ее крестник Савва ставится в
попы, она без стыда разорвала
на себе плахту и намисто;
пала на кучу перегноя и выла...
— Да вот я взял эту дощечку с собой и говорю: «Это, должно быть, святой образок, я его, глядите-ка, в конюшне нашел; да еще его и ласточкиным гнездом закрыло, прости господи! А от того или нет, мне вдруг стали сны сниться такие, что быть какому-то неожиданью, и вот в грозу как раз гнездо неожиданно
упало, а этот образок и провещился, но только теперь
на нем уже никакого знаку нет, потому что весь вид сошел. Я просил
попа: нельзя ли святой водой поновить?»